- ... свобода? Вы хотите свободы? И в чем же заключается ваша свобода, - в выборе? Что ж, я дам вам то, чего не всякие завоеватели сулили побежденным - я дам вам выбор. Вы вольны выбирать: преклонить колено или кануть в лету, - каждый звук, словно чеканная монета, отскакивал от сводов Подкаменной крепости. Талувьен обвела взглядом собравшийся здесь народ, отметив, насколько изможденными и усталыми они выглядели. - Не затягивайте с выбором, - добавила она после некоторого молчания и, в сопровождении трех солдат, отправилась прочь из крепости. Внутри, между тем, осталась добрая половина талморских воинов, занимавшихся непосредственно крепостью, а также ранеными и пленными, кого удалось найти.
- Тратить ресурсы на этих... пленных, - шедший рядом с Талувьен альтмер, один из ее подручных, пренебрежительно фыркнул, - оно того стоит?
- Без своих каменщиков, кузнецов, пекарей, без всех них этот город - всего лишь кусок камня, к сему моменту практически лишенный запаса провизии. Мы можем разграбить его до последней монеты или создать прочный оплот, пустив в ход ту рабочую силу, благодаря которой он раньше процветал. Потому я и велела оказывать им помощь: эти люди должны видеть Талмор как господина, а не врага.
Двери с грохочущим звуком закрылись за спиной Талувьен и ее спутников. Оказавшись снаружи, альтмер ощутила на своей коже холодные дуновения ветра, приятно освежающие после спертого воздуха Подкаменной крепости. Талувьен была рада покинуть эту крепость: постройка, вызывавшая столько восторгов у поэтов и сказителей, не слишком нравилась эмиссару. Масштабная и пафосная, там было слишком много камня, грубого, неизящного камня, жить в котором Талувьен очень не хотелось бы.
Эмиссар поплотнее закуталась в свой плащ и движением руки подозвала одного из спутников, продолжая взирать на распластавшийся перед ней город.
- Разыщи местную конюшню, - велела она. - Если там еще кто-то остался, подбери невысокую, но коренастую лошадь. Вскоре мне предстоит много странствий по этой земле, а здешние лошади приспособлены для этого куда лучше саммерсетских.

Талувьен все еще созерцала город, когда ее внимание привлекла темная фигура, направлявшаяся прямо к ней и ее спутникам. На мгновение эмиссара укололо неприятное чувство понимания, что она не может вспомнить имени альтмера, которое она, тем не менее, должна знать, поскольку простые рядовые солдаты так выглядеть не могли. Но это было лишь мгновение: когда альтмер оказался достаточно близко, чтобы разглядеть его глаза, имя само выскользнуло из глубин памяти эмиссара.
Я помню тебя... и брата твоего я тоже помню, - Талувьен слегка нахмурила брови, не сводя взгляда с мелентарских глаз.
- Я весь в вашем распоряжении. Наверняка, Империя потребует выдачи пленных в обмен на наших пленных у них в лагере. ... У них, наверно, и кровати из камня...Кошмар. Но перейдем к делу. Ваши приказания, миледи?
Талувьен позволила себе легкую солидарную улыбку, впрочем, эта улыбка тотчас же испарилась. Плавно вытянув руку, эмиссар указала на каменную мостовую, приглашая альтмера пройтись.
- Они уже это сделали. Новости здесь разлетаются со скоростью молний. Что ж, наши пленники достаточно ценны, чтобы не соглашаться на обмен на вражеской территории, и недостаточно, чтобы ради них имперцы рискнули сунуться вглубь теперь уже наших земель. Поэтому обмен произведем на границе, к юго-востоку от утеса Холодного Ветра; у Империи нет причин оспаривать условия, не потакающие ни им, ни нам,- шла и говорила Талувьен спокойно, явно никуда не торопясь; двое ее воинов шли следом, но на небольшой дистанции. - Отправь в сумерках птицу, извести о решении этих имперских... солдат, - последнее слово прозвучало, как ругательство.
Эмиссар быстрым, не лишенным изящества жестом отбросила капюшон, - несмотря на ветер, сегодня было удивительно тепло, - и бросила пытливый взгляд на собеседника.
- Теперь, как поживает твой любезный брат?

-О, мой братец поживает хорошо. Не кашляет ...  Он рассчитывал на то, что сможет насладиться погодой Скайрима, но увы...
Талувьен слушала, и теплая улыбка не сходила с ее лица.
Несомненно, гаденыш только и ждал момента, когда меню сошлют в эту клоаку снега и пьяных медведей; правда, сомневаюсь, что он рассчитывал увидеть меня в качестве эмиссара; этот пост он желал уж всяко не мне.
- И Калентар просил передать его искренние поздравления по поводу вашего назначения на пост Эмиссара в Скайриме.
- Мое сердце согревает мысль о том, что это назначение ни в коей мере не испортило наши отношения с твоим братом, Мелентар. Отрадно слышать о его добром здравии.
Когда Талувьен узнала, что на борту будет присутствовать кровный родственник Калентара, она, мягко говоря, подивилась калентарской наглости. Все равно, как если бы он ворвался в ее кабинет и бросил перчатку ей в лицо. Но, поскольку их вражда носит неофициальный характер, Талувьен могла эту перчатку подобрать, начинить камнями и метнуть Калентару вслед. Посему перчаткой, то бишь Мелентаром, в двойном дне которого Талувьен была уверена как в себе самой, она собиралась распоряжаться очень, очень осторожно. Сводки о нем, которые эмиссару приносили ищейки, говорили о том, что ей по меньшей мере не стоит расслабляться. А сейчас он спокойно идет рядом и улыбается от уха до уха, хотя прекрасно осознает, что она ему не верит.
Оказывается, и наглость способна быть фамильным наследием, - Талувьен продолжала мягко улыбаться в лицо Мелентару, хотя взгляд ее мгновенно похолодел, ясно давая понять меру ход мыслей эмиссара.

Отредактировано Taluviene (2014-03-06 20:52:08)

Талувьен закрыла глаза и чуть-чуть, всего едва наклонила голову - сдержанный и горделивый кивок, означавший, что собеседник свободен. Выразительный жест, незаметный для тех, кто стоит более чем в двух метрах от эмиссара.
Сверля задумчивым взглядом спину альтмера, Талувьен поправила прядь, выбившуюся из-под обруча. Она не сомневалась, что Мелентар работает или будет работать на два фронта, но заявить об этом без доказательств было бы слишком опрометчиво и глупо, поскольку в этом случае Калентар уж точно не упустит шанса стереть ее в порошок. К счастью, Талувьен была довольно искушенной в закулисной борьбе.
Эмиссар подняла глаза к небу, зажмурившись от ослепительной яркости солнца, затем еще раз взглянула на Маркартские дома и, развернувшись, спустилась по лестницам вниз.
Талувьен шла стремительно, полы одеяния и плащ шлейфом развевались за ее спиной. Сначала эмиссар отправилась к конюшням, чтобы оценить выбранного для нее коня; затем нагрянула в сторожевую башню и лично распределила дежурные патрули, чтобы избежать сюрпризов. Закончив с этим, Талувьен вернулась в комнату в крепости, которая временно служила эмиссару кабинетом. День клонится к вечеру, а ей еще предстояло решить несколько неотложных вопросов, в том числе и вопрос Мелентара.
Вскоре явился один из ее приближенных, входивший в ряды отряда ищеек.
- Несколько миль от Холодного Ветра. Севером, - сказала она ему и передала листок, содержащий точные указания касательно шпионажа за Мелентаром. Приближенный пробежал взглядом список деталей, после чего скомкал бумагу, бросил в камин и, сдержанно поклонившись, удалился.

- Глаз не спускать, - угрюмо велела Талувьен вернувшемуся подручному, и тот снова испарился. Эта ночь обещала быть долгой и нудной - не прошло и суток после захвата крепости, а бюрократическая трясина уже успела затянуть эмиссара с головой, и ей требовалось время, чтобы выкарабкаться из-под кипы бумаг. В основном это были письма, сводки и ответы на запросы Талувьен, любезно предоставленные ее скромным, но чертовски умелым теневым подразделением.
Поднявшись из-за стола, эмиссар плеснула себе вина, отпила из бокала и вновь взглянула на пергамент с талморской печатью. Пару часов назад ястреб с этим письмом покинул стены Маркарта, после чего был перехвачен эмиссарским подручным; на смену ястребу Мелентара подручный выпустил другого.
- Чтоб тебя... - с легкой досадой пробормотала она, комкая пергамент. С самого начала затевая эту маленькую интригу, Талувьен не рассчитывала разом получить повод отослать Мелентара назад в братские объятия, но и не исключала его провала этой незатейливой проверки. Калентаров брат оказался по крайней мере не дураком, а раз так, эмиссар слегка пересмотрела планы - от попыток выслать шпиона до применения его умений на практике. Размышляя над этим, она обратила свое внимание на неразобранную макулатуру - состоя в основном из приглашений на закрытые приемы и подобного рода вещи, они были не столь важны, но при этом требовали внимания и усилий. Талувьен мягко улыбнулась и отставила бокал.
Через полчаса она выглянула за дверь и подозвала сторожившего покои солдата.
- Отнеси эти бумаги альтмеру, известному как Мелентар. Стучись до тех пор, пока не проснется, и отдай лично в руки.
Солдат кивнул и ушел, неся в руках стопку перевязанных тесьмой пергаментов, на вершине которой лежала краткая записка:
"Достопочтимый! Об умениях и талантах Вашего брата я знаю не понаслышке и уверена, что вы обладаете не меньшими. Посему посылаю вам эти бумаги для немедленного рассмотрения и урегулирования; не сомневаюсь, что вы справитесь с ними, едва взойдет солнце."
Талувьен же скрылась в своих покоях, напоследок бросив заклинание огненной руны у порога - если взбешенный Мелентар рискнет заявиться, эмиссар намеревалась заодно проверить его умение контролировать себя и различать ловушки.
Удовлетворенная, Талувьен закуталась в одеяло и села в кресло у огня, поджав ноги; в одной руке она держала бокал с недопитым вином, в другой - книгу, посвященную скайримским песням и сказкам, способной ненадолго отвлечь эмиссара от работы.

Этой ночью Талувьен не сомкнула глаз; эмиссар просидела с книгой до самого рассвета, и, едва только солнечные лучи коснулись горных вершин, она задремала прямо в кресле.
Уже совсем рассвело, когда Талувьен проснулась. Камин давно погас, и по телу альтмера бегали мурашки. Озябший эмиссар поднялась со своего кресла, потерла руки и, ёжась от холода, поплелась к двери; ее заклятья-ловушки уже давно рассеялись.
- Вели принести воды и дров, - сказала Талувьен солдату, дежурившему у ее комнаты, и вернулась назад.
Когда с утренними заботами было покончено, эмиссар привела себя в порядок, а от камина уютно веяло жаром, Талувьен вспомнила, что не только она сегодня всю ночь бодрствовала.
Каковы успехи, интересно? Надо бы послать слугу... Или самой зайти? Хм, что б я ни решила, он мне сегодня встретится и так, уверена.
Облачившись в плащ, эмиссар оставила комнату на попечение слугам и отправилась прочь из крепости, чтобы вдохнуть свежего утреннего воздуха и оценить предстоящие сегодня планы. Она прошла по мосткам, придерживая полы плаща, настойчиво раздуваемые ветром, и облюбовала себе уютное обособленное местечко. Верхняя часть городской стены здесь была повреждена при осаде, и теперь то тут, то там лежали крупные валуны и камни, скрывающие часть поляны от посторонних глаз. Добраться до этого места, тем не менее, было не сложно.
Вестей от моих подручных нет, значит, имперцы еще не отправились в путь. С такой скоростью едва ли мы успеем получить наших пленных хотя бы к вечеру.
Раздумывая, эмиссар играла пальцами правой руки с маленьким пламенем, через секунду сменившимся электрическим шаром. Усилив шар второй рукой, Талувьен метнула его к подножию огромного валуна, где шар исчез с оглушительным треском. Следом последовал порыв пламени, и вскоре вокруг эмиссара растаял весь снег, образуя ровную окружность. Так, тренируясь в искусстве магии, Талувьен беспрестанно размышляла, чем может закончиться сегодняшняя встреча с имперскими воинами, если эта встреча, конечно, состоится.

... если ползать в снегу имперцы умеют быстрее, чем на...
-Все готово, эмиссар. Все 2763 свитка.
От внезапного звука чужого голоса Талувьен направила заряд в землю, хотя поначалу намеревалась в камень.
Этот климат дурно на меня влияет, я становлюсь излишне задумчивой, - укорила себя эмиссар. Негромко откашлявшись, Талувьен принялась стягивать перчатку с левой руки; маленькие электрические заряды искорками скользили по ее пальцам, ладони, запястью.
- Как вам погодка, мой доблестный друг? - Талувьен мягко усмехнулась. Обернувшись к Мелентару, она потрясла рукой, изгоняя остатки магии, и провела ладонью ото лба до затылка, убирая с лица растрепавшиеся волосы. - Даже не знаю, что жалит сильнее: морозный ветер или эта нескрываемая желчь в твоем голосе.
Талувьен взглянула в глаза альтмера, манерно и медленно сделав пару шагов вперед. В ее взгляде так и читалась фраза "я знаю, что ты меня терпеть не можешь, но что тебе остается кроме смирения?". Послу не часто доводилось слышать вызов в голосе подчиненных, поэтому каждый раз, натыкаясь на подобное, Талувьен позволяла себе немного поиграть по чужим правилам. Но только немного - она всегда помнила, кто тут эмиссар.
- Я сражена, - прохладно произнесла она, не отводя глаз. - Кто, как не брат Калентара способен проставить 2763 печати на 2763 свитка до первых петухов. Признайся, сколько бумаг ты прожег насквозь одной только яростью в своем взоре, м?

- ... спасет вас и от морозного ветра и от моей желчи.
Талувьен дернула бровью.
- За такие разговоры в своем полку мой дед имел привычку командовать лучникам прицельный залп, - произнесла эмиссар, - на твое счастье, я - не мой дед.
Альтмер смотрела на Мелентара настолько пристально, словно пыталась прожечь его насквозь, но внезапный шум и ругань заставили Талувьен переключить внимание на источник звука.
- Жаль, трубка мира звучала искушающе... Но, так и быть, сегодня достаточно хороший день, чтобы простить тебе и это. А сейчас - следуй за мной, - голос эмиссара потеплел на градус. Приняв плащ из рук телохранителя, стоявшего у края поляны, Талувьен направилась к лестнице. - Что ты можешь сказать о своем магическом даровании, Мелентар?